Листик и иголочка

I         

Всю долгую-долгую зиму скорбно простоял старый городской парк в белом оцепенении.

В одном из укромных уголков его замерли рядом два крепких и сильных дерева.

И стояли они так близко, что кое-где  ветви их соприкасались, а зимними студеными вечерами тянулись друг дружке, и тогда теплее становилось им от этой близости.

Но вот за суровой зимой сперва робким мартовским лучиком неуверенно проглянула весна. Затем же все смелей и смелей, все ярче и восторженней озарила она, блестящая и звонкая, ослепительным светом смерзшийся парк.

И вот уж ветви двух добрых соседей расцвели озорной гурьбой  свежих смолистых почек. Так случилось, что две из них, но с разных деревьев, оказались совсем рядышком, так близко, что могли бы переговариваться. Солнце, первый дождик и теплый ветер сделали свое дело, и вот уж налились, набухли весенней силой почки-соседки, да и лопнули почти разом, и выглянули на белый свет два малыша-несмышленыша.

- Как здорово!- хором воскликнули они, увидев как все вокруг них пело и трещало, зеленело и испускало чудный смолистый аромат.

- Смотрите! Любуйтесь! Это весна!- щебетал новорожденным бодрый скворец и уже на другой ветке, покачиваясь, бережно склевывал с нежного побега въедливого жука.

- Что это они там делают?- удивлялся молодой листик, глядя на копошащихся внизу людей с граблями.

- Э-э, а я узнала!- хвастливо отвечала соседка с другого дерева,- мне сорока все рассказала. Это ужасно! Они сгребают старые прошлогодние листья и сжигают их.

- Прошлогодние?- не понял листик,- это как?

- Ну какой же ты еще ребенок!- воскликнула соседка,- прошлогодние, это значит те, что росли до нас. Росли, а потом наступила осень, и они упали и умерли. Все листья осенью падают вниз на землю и умирают.

- И мы тоже упадем?- расстроился юный листик.

- Мы?- и соседка загадочно улыбнулась,- ты-то упадешь, это точно, ты же кленовый лист. А вот я... Ты видишь, какая я стройная?- И соседка распрямилась что было силы,- сорока сказала, что мне не опасно быть такой худой, что для иголки у меня нормальная фигура, даже чуть полновата. Оказывается, я иголка, а не лист. Теперь понимаешь?

- Нет...- признался листик, смутившись.

- Ну вот! Ничего-то ты не знаешь. С тобой даже побеседовать не о чем, все самой объяснять приходится. Ну что за сосед мне попался! И есть же нормальные соседи, но только не у меня, только у других. Разве ты не слышал, как скворец учил своих птенцов? Он говорил, что есть такие деревья: сосны и ели, у которых вместо листьев тоненькие иголочки, и осенью они не опадают. Теперь-то ты понял, кто я? Я сосновая или еловая иголочка и осенью не умру, а буду жить вечно, если конечно не сойду с диеты и не растолстею.

- Как интересно!- восхищался листик такой эрудированности своей соседки,- но до осени так еще далеко, а жить теперь так чудесно, так весело и так прелестно! И ты так хороша и так много знаешь. Зачем же думать об осени?

- Вот умник!- высокомерно ухмылялась про себя иголочка и отворачивалась от солнечных лучей, чтоб не поблекнуть и не пожелтеть.

 

II    

Шло время. Вот уж и лето в самом разгаре. Листик уже не был тем прежним юным листиком-подростком. Теперь это был крепкий, сочный и здоровый кленовый лист, ни один жучок не подъедал его, ни одна гусеница. А рядом все также росла иголочка. Она тоже подросла, похорошела и стройности своей не потеряла, и все так же старалась избегать беспредметных разговоров с наивным восторженным листом.

- Ну, посмотри же, посмотри, иголочка!- восклицал, купаясь в летнем грозовом дожде, сосед,- взгляни, как все прекрасно кругом! Какой чудный дождь, а какое небо! А облака! Как солнце освещает их! А вон, смотри, смотри, радуга! От земли и до земли, через все небо! Как же все это необычно, как прекрасно! О, если б ты могла себе...

- Послушай, сосед,- обрывала его иголочка,- ну помолчи ты хоть немного. Ох, как же я устала от твоих восторгов! И где разум у тебя? Ну понимаю, я бы еще могла тратить свои силы и жизнь так бестолково, я ведь вечная. А ты-то?.. Остался месяц-другой, и ты упадешь на землю и все... Так будь же хоть чуточку разумней. Смотри, сколько кислорода своего ты выкидываешь на ветер. И все оттого, что огромный какой. Так скоро ничего и не останется. А я, вот смотри, экономная какая, хотя осень и не страшна мне. Видишь? Что с такой тоненькой возьмешь? Раз в сто кислорода меньше твоего теряю.

- Ну как, как же так можно говорить?- не соглашался лист с соседкою, - разве я просто теряю кислород? Разве можно жалеть чистый воздух? Вон, смотри, как люди радуются свежести, им же и дышится и живется легче и прекраснее.

- Вот! Вот всегда ты так!- отворачивалась иголочка,- только о других и думаешь, будто вечно на свете живешь. А упадешь, кто вспомнит о тебе?

- Но жизнь, она так хороша, что я не могу так просто сидеть, я хочу ее еще прекрасней сделать. И пусть не для себя, пусть для других, для тебя, пусть даже за тебя...

- Что?!- возмутилась иголочка,- за меня? Ну это... Это просто уже хамство! Боже! И с кем мне выпало провести рядом целое лето, с каким неотесанным грубияном. Да что мне все эти прелести, о которых ты все поешь, я-то еще насмотрюсь, надоест еще. Но может на следующий год мне больше повезет с соседом, может будет о чем поговорить, о чем побеседовать. О, скорей бы осень, скорей вы он упал. Пусть там себе восторгается сколько хочет. Скорей бы осень!

 

III  

Ну что ж, пришла в конце концов и осень, подула северным ветром, заплакала мелким дождичком, да и затянула небо везликой серой мглой. И вот уж грустит лист моросящим утром, уже и красноватые прожилки проступили на его теле, пожелтел он, пригорюнился, понял, что это осень, что скоро упадет, что не увидит он больше свою красавицу соседку.

- Давай, попрощаемся, иголочка,- говорил он ей,- уж, видно, скоро мне лететь вниз. И я не знаю, когда это случится: сейчас или через день. Так что давай, попрощаемся на всякий случай.

- Давай,- согласилась иголочка. И вот что чудно, вот что странно, ей даже чуть взгрустнулось при этом. Как никак, а всю весну и целое лето рядышком жили. И хотя глуповат был сосед ее, он все же добрый и ласковый был.

- А может...- решился наконец спросить лист,- может, вместе упадем, А? Иголочка? И зиму вместе встретим. Давай, а?

- Ну что ты говоришь, листик?- с грустью в голосе отвечала иголочка,- мне ж нельзя, я же иголочка, мне вечно здесь жить,- и чуть помедлив, добавила,- но я тебя вспоминать буду.

- Правда?!

- Правда.

- Ну почему, ну почему ты не листик?!- в отчаяньи уже восклицал лист,- ну почему ты иголочка?

- Что ж поделаешь, милый листик... Я и сама, пожалуй, была бы рада.. Теперь... Если б ты был иголкой. Но судьба иначе решила: тебе листом, а мне иголкой...

Вдруг откуда нивозьмись влетел, ворвался в тихий грустный парк лихой порыв ветра. И затрепал, и закрутил он лысеющие кроны, взметнувшись необузданным конем. И заплакали тогда ветви, и зашептали спешно не простившиеся листья, и не удержался рядом со своей иголочкой влюбленный, да и сорвался вниз, махнув в последний раз своей любимой, и опустился мягко у ствола.

Так наступили серые дни угасанья. Лежал лист покойно средь своих собратьев. Лишь изредка холодный ветер налетит, взъерошит тихое оцепененье, взовьются вверх листья, точно вспомнив молодость свою, и вновь поникнут, вновь осядут, с укором глядя вслед умчавшемуся ветру. “ А ведь когда-то был добрее он”,- вздыхал потревоженный лист и опять обращал свой взор туда, наверх, где в вышине, где-то средь тысяч тоненьких иголок жила прелестная его соседка.

Да и та уж совсем загрустила, пытаясь все найти в пестреющей желтизне один всего лишь лист. Зачем? Она не знала и не могла себе ответить. Но оторвать свой взгляд от грустного ковра упавших листьев была не в силах.

- Ну ничего, ничего,- вслух успокаивала себя иголочка,- это пройдет. Вновь наступит весна и лето, и не один раз. И встречу я еще и не такого, будут и другие, и много, много, много...,- Так и уговаривала она себя, так и утешала. Только вдруг однажды внизу заметила иголочка, как юноша, прогуливаясь с девушкой по парку, замедлил шаг, остановился и, нагнувшись, преподнес своей невесте чудный полный нежности и грусти кленовый лист и сделал предложение ей руки и сердца.

Невеста улыбнулась и бережно взяла тот лист как драгоценнейший из всех цветов цветок и, чуть помедлив, отвечала:”Да”.

- О, Боже!- воскликнула иголочка, побледнев,- листик, листик мой !- затрепетала она,- куда ты?! Постой!- и, рванувшись что было силы, вдруг не удержалась и скользнула вниз.

- Как?!- в испуге заметалась иголочка, голова ее отчаянно кружилась,- Почему я лечу? Почему? Я же иголка... Я же не должна...

- Ой-ой! Смотри-ка,- весело защебетала невеста, обращаясь к юноше,- Смотри, что это у тебя?- и сняла с его ресницы упавшую иголку,- Мягкая какая...

- Да,- подтвердил жених, взяв иголочку,- лиственница это...- и разжал пальцы, и повел свою невесту дальше по тропинке, шурша осеннюю листвой.

 

Бедная же иголочка упала глубоко-глубоко в сырую пожухлую листву и горько безутешно зарыдала:

- Никогда уже, никогда я не встречу такого листика, такого доброго, такого веселого... Листик... Милый мой листик...

 

А дождик осенний, начавшись, все лил и лил, и день, и два, и целую неделю. Кончалась осень и чувствовалось студеное дыхание зимы.

 

IV  

Прошло много, очень много лет. Прошла целая жизнь. Что сталось с иголочкой? Лучше и не вспоминать. Кленовый же лист провел все эти годы в большом альбоме для фотографий. И вот как-то сели рядом старик со старухой, достали из шкафа запылившийся от долгих лет альбом и развернули его, и окунулись во времена далекие-далекие...

- А помнишь этот лист?!- вдруг воскликнул бывший юноша,- и ты сказала тогда мне “Да”?

- Да,- как и прежде отвечала старушка,- а ведь смотри, он ничуть не изменился, все такой же...

- Будто и мы те же,- вздохнул старик и закашлялся,- спасибо ему...

- Спасибо,- вторила старушка, разглаживая сухие морщинки на листе.

Но лишь коснулась его, лишь притронулась, тот вдруг вздохнул ушедшим терпким ароматом, и удивительно добрый ветер воспоминаний, неспеша, скользнув с листа, наполнил комнатку, прошелся, развернулся вспять и всколыхнул в груди у стариков давно забытую осеннюю листву, и вымолил у листика последнюю годами высушенную грусть.

- Эх, иголочка, иголочка...- вздохнул листик, глядя как мирным сном прошедших лет сидели рядышком, друг к дружке прислонясь, старушка со стариком и видели во сне, быть может, старый парк с могучими деревьями, и птичий звон весны, и солнца средь листвы раскосый луч.

И это было так, и все это осталось.

 

Сентябрь 1987 г.

Покой Веди