1.  Краткий анализ единоверческого архива архиепископа Андрея(Ухтомского) с 1918 по 1936  годы

Множество трудов, а потом и свою жизнь положил архиепископ Андрей во укрепление Православной Церкви, развивая Православное Единоверие.  Просматривая его архив, сложно хладнокровно анализировать и размышлять над записями, ведь архиеп. Андрей был ревностным христианином, который любил христиан вместе с их Родиной, вместе с ее устоями, которые народ скапливал и бережно хранил от вмешательств. Соприкасаясь с письмами Владыки Андрея письмами, статьями, брошюрами мы невольно понимаем, что вот так решительно и с любовью к своему народу следует бороться за чистоту Православной веры. 

В 1918 – 1936 гг.  решения Всероссийских единоверческих съездов, советов, встреч обеих сторон, а также прочитанные там доклады и сводки говорили о различных сферах церковной жизни, на них, в основном, рассматривались следующие вопросы: «Правила о единоверии»; необходимые поправки богослужебной практики — обличение необоснованных противоуставных отступлений и злоупотреблений принципом «аще изволит настоятель»; попытки признать искажения(извращение) «яко не бывшими» клятвы 1656, 1666 и 1667 г.; поднимались темы подготовки певцов, чтецов по книгам старого чина и открытие школ для последних.  Но главным являлся вопрос о вопрос о единоверческом епископстве. 

Первый съезд единоверцев проходил в доме оберпрокурора (Литейный 24) В. К. Саблера.[1] Государь император Николай II часто жертвовал на единоверие, интересовался всеми новостями, связанными с единоверцами и  их деятельностью по врачевании  раскола.

Главный вопрос, поднимаемый на заседаниях единоверцев – это выбор единоверческого епископа. Но этому многие противились, особенно русские миссионеры в лице их представителя прот. Димитрия Александрова, который говорил: «если в одной Церкви будут два самостоятельных, друг от друга независимых епископа, то там окажется и две церкви, тогда как «Святая и Апостольская Церковь едина».[2] Возникает вопрос, при чем здесь две Церкви, если единоверие всегда находилось под управлением общего с православными Патриархом.  Видимо, миссионеры Русской Церкви привыкли считать православных старообрядцев чужими, хотя последние больше знали о России, сохранив предания отцов и родные русские традиции. На этом же заседании было внесено предложение создать комиссию при Св. Синоде, во главе которой был Единоверческий епископ, не позволяющий разлагать Единоверие, в которое не могли бы «без сомнения» переходить старообрядцы. О. Димитрий ответил на это, что «О. Шлееву хочется самому быть членом этой при Святейшем Синоде комиссии и самому решать все дела по Единоверию, освещая их под углом своих собственных воззрений на единоверие», и далее сказал, что «дело единоверия — общее дело миссии Православной Церкви. Все вопросы, связанные с единоверием, с его внутренней жизнью, исключая вопросы экономические, есть в собственном смысле не вопросы единоверия, а вопросы миссии Православной Церкви»[3]. Далее миссионер говорил, что «растет же и процветает единоверие не за счет Православия, а за счет раскола…»[4]. Раскол  – это старообрядчество вне Православия, а единоверие и создавалось для того, чтобы старообрядцев привести в лоно Православной Церкви, а не миссии. Т.е. для миссионеров тех времен старый обряд и древние традиции – это раскол. В ходе изучения и анализа выступлений миссионеров выяснилось, что последние ставят Единоверие по достоинству ниже протестантской и католической ереси.[5]

Следует сказать, что благодаря усилиям о.Шлеева Петербургское единоверие обрело большие масштабы. И эти огромные масштабы пытались взять под свое начало миссионерские отделы Православной Церкви, но начальствующие без знания старого обряда и быта просто бы развалили все единоверие. Миссионер Н. Гринякин сказал, что «единоверческое епископство или единоверческие комиссии  при Святейшем Синоде являются недоразумением…»,[6] хотя и не все миссионеры являлись врагами распространения Православного Единоверия.

Снатие клятв Московских Соборов 1656 – 1667 гг.— это один из главных вопросов, который поднимался на каждом из Единоверческих Съездов. Большинству православных известно, что данные клятвы положены ,безусловно, не на старый обряд, который так же свят для всех православных. Он положен, прежде всего, на тех, кто нашел в этом причину отколоться от Церкви. Эти клятвы следует признать «яко не бывшими». Данная мысль чаще всего поднималась на Съездах со стороны Единоверцев. А вот сторона миссионеров говорила, что признание клятв «яко не бывшими» означает то, что «господствующая Церковь этим самым расписывается в том, что – во-первых, она отрекается от христопреданного ей права анафематствовать явных противников, хулителей и еретиков(т.к. клятвы на таких лиц положены), а во-вторых, что означенные клятвы положены неправедно. Признать же, что клятвы Соборов 1656-1667гг. неправедны  — значит объявить себя в заблуждении, а раскол(старый обряд) в истине»[7]. Такие рассуждения представил на всеобщее обозрение на одном из съездов представитель миссионеров. Он считал, что отмена клятв и новый обряд – это не касающиеся друг друга вещи. И наоборот. Старый и новый устав, данные Православным в пользование, имели и имеют одинаковые права. Даже если единоверие доминировало, то это не означает, что новый обряд хуже. Сам уже инок Никон объявил раскаявшемуся Ивану Неронову: «Обои служебники (и старый и новый) добры, все-де равны, по коим хочешь, по тем и служишь» [8]

В начале марта 1917 г. государственный переворот и всеобщая распутица заставила организоваться всех единоверцев. 21 апреля 1917 г. группа Петроградских Единоверцев в составе настоятелей местных церквей во главе с протоиереем С.И. Шлеевым посетила оберпрокурора Св. Синода В.Ю. Львова, подав прошение о разрешении членам комиссии, избранным ранее, сделать комиссию по рассмотрению вопросов православного старообрядчества. В.Н. Львов с пониманием отнесся к единоверцам , поддержал их ходатайство и в председатели пригласил члена Св. Синода, архиепископа Андрея, как ревнителя древнерусского благочестия.

11 мая 1917 г. в день праздника Вознесения Господня, в Никольской Единоверческой церкви прошла божественная Литургия, а по окончании ее было Первое заседание Совета Всероссийских Съездов православных старообрядцев под председательством арх. Андрея. Заседание было посвящено вопросам организационного характера, также были избраны должностные лица. До созыва 2-го всероссийского Съезда было состоялось 8 заседаний, на которых были решены вопросы, касающиеся приходской жизни. Также они решили одну из главных проблем с выборностью духовенства. Эта комиссия стала сама отбирать священников и игуменов в единоверческие монастыри. На приходы отправляли тех кто с любовью относился к старому чину. Этим вопросом занимался арх. Андрей Ухтомский.

На заседаниях неоднократно прот. С. Шлеев говорил о необходимости сделать от имени Совета предложение о примирении Православных и старообрядцев на старообрядческом соборе в Москве. Выдающиеся представители старообрядчества приветствовали эту идею вместе с мирянами, но старшее духовенство и причт требовали от Православных полного раскаяния. И все же епархиальный старообрядческий съезд изъявил готовность вести дальнейшие переговоры о примирении. 31 мая 1917 г. единоверцы посетили Рогожское кладбище в г. Москве, во время заседания старообрядческого собора, и Православные Единоверцы сделали живущим в расколе  предложение о примирении. Представители православия: арх. Андрей Уфимский, еп. Иосиф Угличский,  прот. С.Шлеев и Я.М. Поликова. Представители старообрядцев: 13 епископов во главе с архиепископом Милетием. Главным предметом обсуждения были беспорядки и надвигающееся на Россию большой волной безбожие. Это объединение верующих людей могло бы помочь в борьбе с большевиками и немцами, укрепило бы тылы, т.к. это общество не было развращено идеями злых гениев В. И. Ленина, Л.Д. Троцкого (Бронштейна) и остальной нечисти. В заключении было прочитано обращение к старообрядцам Белокриницкой иерархии от Совета Всероссийских Съездов православных старообрядцев, в котором звучали взвешенные предложения объединиться.

2.1                    Обзор труда  архиепископа Андрея (Ухтомского) "История моего старообрядчества.Часть первая"

Хорошо, что люди свободной воли бескомпромиссно обличают зло, нависающее над ближними и над ними самими. К одному из таких людей смело можно отнести Владыку Андрея.  Верующий бескомпромиссно и ревностно, он при жизни часто защищался от «клеветы человеческой».[9] К этим защитительным бескомпромиссным трудам можно смело отнести работу «История моего старообрядчества» [10].

 «Акт воссоединения» и «Исповедание веры епископа Андрея», — это два документа, составленных по благословению патр. Тихона и митр. Антония(Храповицкого), которые вызывали много вопросов у некоторых иерархов Русской Православной Церкви.

Труд «История моего старообрядчества» начинается со знакомства арх. Андрея осенью 1917 года на одном из приемов с председателем беглопоповского братства Львом Алексеевичем Молехоновым и монахом чернецом Иеронимом. Дело в том, что собеседники предложили архиепископу Андрею стать беглопоповским епископом: «За  обедом мы два–три часа проговорили о возможности для меня быть епископом беглопоповского братства…».[11] В результате, было предложено перемазываение, но арх. Андрей ответил: «я православный епископ и ни в каких ересях не состоял, и потому не могу отказываться от какой – либо ереси. Вместо этого кощунственного отказа моего от Православия я предложил такой чиноприем:

Я вхожу в храм беглопоповский как странник, в подряснике, в полумраке и в клобуке с посохом. При входе в храм верующие братья меня спрашивают:

— ты кто еси и по что пришел еси само?

Ответ мой: Азъ есмь епископ единыя, Святыя, Соборныя, Апостольския церкви.

Вопрос: Како веруеши?

Ответ: Верую во Единого Бога Отца, Вседержителя и проч. — И так далее — весь чин архиерейской присяги по Большому Потребнику патр. Иосифа.

После этого вся братия обращается к епископу со словами: «Святитель Церкви Христовой, аще тако веруеши, сотвори милость и будь епископом нашим, и сотвори молитву, и принеси на алтаре нашем жертву Господу о всех и за вся».

После согласия епископа, он облачается в мантию, получает от братии жезл, идет ко св. вратам, и просит у братии обычное прощение, и начинает литургию по чину» [12]

Этот «чиноприем» ,в целом, был одобрен беглопоповцами, но они потребовали отречься от патр.Тихона, говоря, что «Мы верим вам и не знаем патр.Тихона и не верим ему; он при перемене обстоятельств снова войдет в контакт с кем угодно»[13] Владыка Андрей отказался от подобного и ушел от беглопоповцев, но через два дня к нему обратились снова с такой же просьбой. Во второй раз Владыка Андрей взял благословение у архиеп. Антония (Храповицкого), своего духовника со 2 декабря 1895 г.,[14] который, исполнив свои канонические обязанности, благословил этот шаг. 

Это решение было передано Л.А. Молехонову, представителю от беглопоповцев, в это же время начались беспорядки в г. Москве. Потом образовалась «Живая церковь», и беглопоповцы взяли себе епископа из нее. После написания «Писем о старообрядчестве» Владыке повстречался в августе 1925 года архимандрит Климент Логвинов с просьбой стать для них беглопоповским епископом. Пообедав скудной пищей, они принялись обсуждать различные волнующие вопросы. После трапезы  беглопоповский архимандрит показал, что архиепископ Николай Позднев из «господствующей тогда Живой церкви» подписал документ о проклятии «ерисей», [15] в которых находился все 70 лет своей жизни. Владыка сказал архимандриту, что боится испортить отношения с большевиками, что боится сесть еще на 4 года, как это было после Туркестанских событий. А также он заявил, что  снял с себя все обещания 1917 года после принятия беглопоповцами архиеп. Николы (Позднева).

Позже  Владыка Андрей поставил ультиматум архим. Клименту. Когда тот пришел на очередные переговоры, все выглядело следующим образом: «после воссоединения, им — беглопоповцам — нужно было прервать отношения с архиеп. Николой, а также он дал согласие быть номинальным епископом беглопоповцем, если архим.Климент согласиться быть действительным епископом и действительно даст радость иметь своего епископа» .[16]

Чин «присоединения» прошел 28 августа 1925 года в кладбищенском храме г. Асхабада, в одном из самых маленьких городских храмов, настоятелем которого был игумен Матфей(в миру Леонид Трифонов).  В преддверии совершения чиноприема, Владыка Андрей известил митр. Новгородского Арсения(Авксентий Георгиевич Стадни?цкий)[17], но митрополит пытался отговорить от такого шага, на что ему  был дан ответ, схожий по смыслу  52-м апостольским правилом: «Аще кто, епископ или пресвитер, обращающегося от греха не приемлет, но отвергает, да буде извержен из священного чина, опечаливает бо Христа, рекшего: радость бывает на небесах о едином грешнике кающемся»[18]. Через некоторое время митрополит Арсений потребовал отказаться  К. Н. Потутаева(представитель беглопоповцев), архим. Климента, архиеп. Евгения Кабранова от общения с Владыкой Андреем, Объяснив это требование тем, что Владыка Андрей – «тихоновец, который в сущности тот же живоцерковник»[19]. Неоднократно митр. Арсений приглашал к себе беглопоповцев для переговоров о «воссоединении» с Православием с его участием, но на это он получал многочисленные отказы. Ранее, в Москве, до этих событий, беглопоповцы приходили к местоблюстителю митр. Петру с просьбой принять их в Лоно Православной Церкви на правах Единоверия через непосредственное участие только архиеп. Андрея. На это был дан отрицательный ответ из-за причастности Владыки Андрея к «тихоновскому» движению.  Митр. Арсений в одном из разговоров признался, что «в вопросе о расколе он не компетентен», поэтому следует обратиться к митрополиту Крутицкому за помощью, на что Владыка Андрей ответил, что «на основе буквы законов делается вред Церкви»[20]. 

Чин прошел следующим образом. На середину храма поставили образ Нерукотворного Спаса. Владыка Андрей стоял перед аналоем, на котором находился образ Нерукотворного Спаса, по правую руку стоял игумен Матфей, по левую архимандрит Климент, все были одеты в епитрахили, фелони и поручи. Архимандрит совершил семипоклонный начал, прочитал «Царю Небесный», «Верую во Единаго» и лицом к народу прочел «исповедание веры», и ему было дано миро, которым сам себя помазал Владыко Андрей. Затем совершил ектенью архим. Климент, поминая Владыку Андрея как Православного старообрядческого епископа.

2 сентября 1925 года в г. Асхабад приехал еп. Руфин для возведения в сан епископа архим. Климента. Совершили Литургию на антиминсе, освященном в г. Тедженте епископом Львом Нижнетагильским. Хиротония была совершена так же, как в Греции — с троекратным обхождением вокруг Святого Престола: «И все совершилось так свято, так благополучно, с таким молитвенным подъемом Климентом, который через Краснозаводск направился обратно в Саратов, а вечером уехал из Асхабада и епископ Руфин— обратно в Сатку. Я опять остался в своей ссылке…»[21]. Светлое событие произошло тогда, но омрачено оно было выступлением против молитвенного объединения со старообрядцами митрополитом Новгородским Арсением, который обвинил также в раскольнической деятельности арх. Андрея совершенно необосновано.

Было множество свидетелей того, что Владыка Андрей не уходил в раскол. К ним относятся прихожанки Домника Овчинникова и Екатерина Шубинина, это они обе были свидетелями всех переговоров с еп. Климентом.

Прихожанки пишут в защиту своего епископа:

1.  Архим. Климент никакого оглашения над.архиеп. Андреем не читал.

2.  Архимандрит никогда не мазал своим миром Православного архиепископа. Здесь перечисляются три ошибочных обвинения заместителя местоблюстителя.

3.  Также в письме Патриарха Сергия говорится, что Православная община игумена Матфея ушла в раскол. Это еще одна ложь.

4.  В данном пункте написано, что заявление митр. Сергия о раскольническом отречении архиеп. Андрея безосновательны: такого отречения не было, и быть не могло в Православной общине игумена Матфея.

5.  Митрополит Сергий утверждал, что епископ Андрей вторым чином перешел в Климентову Церковь. Но мы знаем, что этого не было, и он делал только то, что «благословили сделать его духовные отцы»[22]

Есть мнение, что архим. Климент «малым чином» принял архиеп. Андрея в старообрядчество. На самом деле, Владыка Андрей помазался сам старообрядческим миром «во имя Отца и Сына и Св. Духа»,[23] его никто не помазывал. Таким образом, утверждающие, что «Владыка позволил беглопоповцу совершить над собой обряд вторым чином», несомненно, перепутали Таинство Миропомазания с помазанием миром. Позиция обличения так называемого «старообрядческого воссоединения» изложенная митр. Сергием, находящимся в то время под домашним арестом, поддерживалась митр. Михаилом Киевским, еп. Иосифом, еп. Екатеринбургским  Григорием, которых патриарший местоблюститель митр. Петр указом, датируемым 1 февраля 1926 года, отстранил от церковных дел вообще.[24]

Отрицательное отношение «к воссоединению старообрядцев с Православной Церковью», некоторых лиц из священноначалия Русской Православной Церкви подорвало доверие и уважение к епископату, священнослужителям в Уфимской, Томской, Туркестанской епархий. Многие старообрядцы снова ушли в раскол. Хочется еще раз отметить, что на  благое деяние по «воссоединению старообрядчества» с православием и осуществлением его архиеп. Андрея благословил и патриарх Тихон и митр.Антоний Храповицкий.

 В 1925 г. митр. Петр запретил служить Владыке Андрею, а в 1926 г. митр. Сергий подтвердил этот запрет. Но множество епископов Православной Церкви с этим не согласились, т.к. были уверены в безупречности поведения Владыки. К ним можно отнести: митр. Ярославский Агафангел(Преображенский Александр Лаврентьевич, скончался от сердечного приступа в октябре 1928 г.), еп. Дмитровский  Питирим(Крылов Порфирий Семенович расстрелян 1937г.) и еп. Белгородский Антоний(расстрелян 1 июня 1938г.)  , еп. Староуфимский, викарий Уфимской епархии Аввакум (Боровков Григорий Антонович, расстрелян 15 октября 1937г. ) и еп. Саткинский и Игринский, викарий Уфимской епархии Руфин (Брехов Роман Иванович, расстрелян 12 октября 1931г.).

Два викарных епископа Антоний и Питирим решительно не поверили заместителю местоблюстителя митр.Сергию и местоблюстителю митр. Петру.  Один из них, епископ Антоний, добился допуска в архив Священного Синода и увидел, что документов, касающихся «ухода в раскол» и «запрещении Владыки Андрея» [25]нет. На их отсутствие Синодские служащие дали ответ: «Вероятно митр. Петр только попугать хотел еп. Андрея!». [26]

Приближаясь к концу этой главы курсовой работы, следует сказать, что архиеп. Андрея «отправили в запрет» не Соборно, а на словах, с помощью наговоров. Мы в очередной раз убеждаемся в его честности и чистоте, а письма, написанные перечисленными епископами, являются ложными.

Предпринятые Владыкой Андреем шаги укрепляли веру Православную в тяжелые смутные времена, и, тем самым, хоть в какой-то мере тормозили наплыв безбожия. Поэтому они оказались невыгодными безбожным властям и тем, кто ее поддерживал или шел у нихна поводу. Святых Священномученика Андрея и священномученика Симона можно смело назвать апостолами Единоверия XX века.

2.2                    Обзор труда  архиепископа Андрея (Ухтомского) "История моего старообрядчества. Часть вторая"

Следует отметить, что первая и вторая часть «Истории моего старообрядчества» не могут пересказываться по отдельности. В сущности, они пересказывают одни и те же события. Первая тетрадь была написана в Уфимской тюрьме в 1926 г., а вторая в 1933 г. в Алма – Ате.

Первые страницы идентичны первой части «Истории…», они описывают, как патр.Тихон был осведомлен о присоединении «беглопоповцев», он знал о принятии ими еп. Николы (Позднева), бывшего ректора академии, а также о благословении рукоположения во епископы архим. Климента в 3 сентября 1925г. Через некоторое время оказалось, что «беглоповцы» не признали Владыку Андрея, а еп. Климента приняли в «сущем сане» после раскаяния перед Белокриницкими архиереями. Архиеп. Андрей говорит с сожалением: «Так моя попытка примирения с беглопоповцами и желание привести их положение в сколько–нибудь приличное, в каноническом отношении закончились вполне грустно – совершенно безрезультатно»[27].

Владыка признается, что это нисколько не важно, важно иное. Он называет профессоров, таких как «Субботин, Крючков, Александров, Белоликов», лжецами, т.к. они сделали себе карьеру, оклеветав старообрядчество. Он  утверждает, что борьба петербургского строя со старообрядчеством была, в сущности, борьбою с гражданской свободой, а миссионеры свели ее к спорам об аллилуйе, двуперстии, о поклонах. Как правило, последние, побеждали своих соперников на бумаге. Они воспитали семинаристов ненадежными модернистами, регрессировавшими в «обновленцев». В народе говорилось, что «революция началась с семинарий», а виной всему преподаватели, сродные митр. Свердловскому  Григорию (Яцковский Гавриил Иулианович (Ульянович), скончался 26 апреля 1932 года вне общения с Православной Церковью), основателю григорианского раскола. Они оба отказались признать над собою главенство митр. Сергия вместе с 12 епископами. Архиеп. Андрей вел переписку с митр. Григорием, которая закончилась словами о «цезарепапизме» и отказом на предложение митр. Григорием Владыке Андрею «уйти из Церкви Православной» и раскаяться в «Асхабадской ошибке».[28]

Еп. Виктор (Константин Александрович Островидов, скончался от менингита 2 мая 1934 в ссылке), в письмах своей пастве он называл Декларации и благословения митр. Сергия «явной изменой Истине»,[29] за что и был гоним.

В октябре 1928 года архиеп. Андрей был арестован и перевезен в Ярославский политический изолятор.  В тюрьме он узнал из газет о подрыве кафедрального  Храма Христа Спасителя и приказе уничтожать храмы Ярославля. Узнал, что в Казанском Соборе Ленинграда проходило венчание какого-то архиерея с женщиной. Подобные новости подорвали здоровье архиеп. Андрея, он сильно заболел. Но главные «шокирующие новости» были впереди.

Тогда же местоблюститель митр. Сергий и члены Синода публично заявили на весь мир, что гонений на Церковь в СССР нет, и что закрытие храмов в СССР производится по инициативе населения, а не власти. Первоиерарх заявил, что безбожники организовали отдельные группы для уничтожения соборов и Православных храмов.[30] На вопрос о репрессиях ответ был дан неоднозначный, в ответе упоминалось, что репрессиям подвергаются все жители СССР, а Церковь страдает из-за того, что очень срослась с монархическим строем и открытыми врагами (А.В. Колчаком, и А. И. Деникиным). Дальнейшие комментарии митр. Сергия говорят о том, что его, видимо, сильно запугали власти, и что у него не оказалось физических и духовных сил противостоять ей. Такого же мнения придерживались митр. Сергий Нижегородский, митр. Саратовский Серафим, архиеп. Хутынский Алексий, архиеп. Звенигородский Филип, еп. Орехово – Зуевский Питирим — все они подписались 15 февраля 1930 года под этим документом.

К 1932 году в г. Москве осталось четыре храма, в которых отказывались признавать главенство митр. Сергия. В двух из них Андрей(Ухтомский) молился в качестве мирянина. Окормлялся  у одного иеромонаха, который также не признавал «самодержавия митрополита Сергия» [31]. В 1932 году стало известно, что духовенство этих четырех храмов было лишено права служить.

Когда в очередной раз архиеп. Андрея сослали в Алма-Ату, ни в один храм его не пускали, объясняя это тем, что общение с ним может вызвать недовольство со стороны начальства. И вот, 4  октября 1932 года, Владыка Андрей получил «св. Дары от старообрядцев, это было проявление их христианской любви и доверия ко мне»[32] к нему.  Владыка немедля отправил в один из дней письмо с благодарностью и просьбой принять участие в ближайшем Соборе старообрядцев различных согласий, который был намечен на 1932 год.

В заключении этого спорного труда Владыки Андрея нельзя говорить о том, что он ушел в раскол. Время было очень тяжелое, особенно для православных христиан. Методы местоблюстителя патриарха были очень жёсткими и двоякими. Да, митр. Сергия, возможно, и вынуждали поступаться со своей совестью, но это смутило очень много епископов и священства, это также разрушило до основания Единоверие.

Заканчиваются письма яркими словами, очень строгими по содержанию. Из писем видно, что архиеп. Андрей не принадлежал никакому политическому движению, он говорил: «Я — только христианин и последователь великого христианского гения, апостола Павла; я — христианский общинник! — Я считаю, что социология ап. Павла, основанная на учении о Богочеловеке Господа Спасителя, обеспечивает для всякого человека и земную социальную правду и вечное его спасение…». [33]

Заключение

Сегодня мы понимаем, что Единоверие­ – это не уния с целью адаптации старообрядцев к «новообрядческой» реалии. Синодальные деятели, объявившие себя создателями Единоверия, всегда его воспринимали как средство к принятию общепринятой реалии, в которой мы сейчас живем. Но зачем одним Православным советовать быть более Православными, ведь это утопия, носильная корректировка обрядового мышления всегда заканчивается, и заканчивалась историческими трагедиями.  Восприятие Единоверия как средства, применяемого по причине неготовности старообрядцев сразу принять все нововведения, присуще деятелям времени митр. Платона(Левшина) и митр. Филарета(Дроздова), которые попытались и присудили незаконно Единоверию роль средства смены обряда, но зачем его менять на что-то, если обряд не главное в вере человека. Ведь обряд, это личное дело каждого. Можно молиться по «Оку церковному» или по «Типикону», «Октаю» или «Октоиху». Но, несомненно, что рано или поздно одно другое вытеснит, но это уже вопрос не подлежащий решению, это юрисдикция самого Бога и Его промысла. 

С волнением предполагаю… Если «разжиреют» и разложаться нравственно молящиеся по «Оку церковному», то чтущие «Типикон» воскликнут трегубо «Аллилуйя», а если нет, то «Типикон» будет забыт на полках библиотек вместе с трегубой и троеперстием.  Жестоко считать Единоверие средством, т.к. Единоверцы­ – это, прежде всего, люди со своей гражданской позицией, неправильность которой безуспешно доказывали целых 350 лет. И запрещение, свободно всем Православным христианам переходить в Единоверие в «Правилах Единоверия» митр. Платона(Левшина), вероятно означало, невыгодность Единоверия «столпам» Православия Синодального периода. Подобные действия привели бы к  вымиранию и разложению, но оживили его своей деятельностью патр. Тихон, Николай II, П.А. Столыпин, еп. Симон Шлеев, арх.Андрей (Ухтомский) и другие. Все из этого списка в большинстве мученически приняли смерть, т.к. могли противостоять растлителям нашей Родины и конечно же не могли быть терпимы богохульниками, захватившими власть в 1917 году.

Мы выяснили, что архиеп. Андрей не присоединялся к старообрядческому расколу.  Об этом повествуют его письма с объяснениями условий присоединения «старообрядцев» к Православию в тяжелые революционные годы. Тем, кто имеет противоположную точку зрения, не мешало бы подробнее ознакомиться со всеми доступными сегодня документами, а не только с официальной точкой зрения каких-либо  в кавычках авторитетных источников. Очень не хотелось бы, чтобы прочтение моего доклада вызвало споры, резкие суждения, непримиримые утверждения, что на руку раскольникам, как старообрядческого, так и новообрядческого толков. 

Поэтому, в заключении хотелось бы высказать мнение, что история — это главный помощник  в осознании своих ошибок, история — это источник «поучительных примеров». Понимание этого может изменить к лучшему будущее любого народа. Большинством история и современность воспринимаются как несовместимые «временные стихии». Но история, это «бывшее настоящее», а значит и вся историческая наука не мыслима без отделений «вчера от сегодня». Любые изменения «вчера и сегодня» должны учитываться и не должны осуждаться изучающими ее учеными, преподавателями, студентами, ведь историческим изменениям необходима исключительно констатация. И если нам непонятны действия каких–либо персонажей, то это не говорит о том, что они были безграмотны или глупы.[34]

Личность священномученика Андрея, архиепископа Уфимского, Саткинского и Мензелинского, в историческом пантеоне исповедников и мучеников XX века, несомненно, выглядит величественно, по–апостольски. По смыслу же, ничто так точно не характеризует личность великого святителя — Единоверца, как евангельские слова из Нагорной проповеди: «Блажени есте егда поносят вам, и изженут вы, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще мене ради».